JК
Обсерватория в дюнах :: Мухина-Петринская Валентина Михайловна
Страница: 299 из 311Радист, небритый, опухший, медленно снял наушники.
– На «Альбатросе» погибли двое,– сказал он хрипло,– остальные спасены. На танкере не знают, кто именно... Спасенные перешли на бурунский флот и под защитой плавучего рыбозавода возвращаются домой. С нашими реюшками...
И прошла еще одна ночь – в самой мучительной неизвестности.
Утром мы наскоро попили чаю, Лиза оставила Марфеньке своего Яшку, и мы отправились в Бурунный на мотороллере. Иван Владимирович и Филипп уехали раньше нас на машине. Море еще волновалось, понемногу стихая, но уже поднялся свежий южный ветер и разогнал обрывки туч. На пристани собралась громадная толпа. Все стояли в суровом молчании и смотрели на горизонт – там показались реюшки... Я вдруг вспомнил день, когда мы узнали о гибели нашей матери.
Так же сверкало солнце на гребнях тяжелых зеленоватых волн. Так же лежали на ослепительно желтом песке перевернутые вверх дном свежеокрашенные – будто те самые – суда. Так же качались от ветра развешанные на берегу для просушки рыбацкие сети. Так же покачивались у пристани десятки лодок, блистающие осмоленными бортами, а над песком плыл сизый дымок сушняка.
Суда шли медленно, совсем как в тот день. И так же плескались на ветру полуспущенные вымпелы – сигнал бедствия. И так же резко и жалобно кричали чайки, носясь над водой. Лизонька стиснула мою руку. Светло-серые глаза ее смотрели с отчаянием.
– Помнишь? – спросила она.– Совсем как тогда. Фомы нет и не будет, как мамы.
– На «Альбатросе» погибли двое,– сказал он хрипло,– остальные спасены. На танкере не знают, кто именно... Спасенные перешли на бурунский флот и под защитой плавучего рыбозавода возвращаются домой. С нашими реюшками...
И прошла еще одна ночь – в самой мучительной неизвестности.
Утром мы наскоро попили чаю, Лиза оставила Марфеньке своего Яшку, и мы отправились в Бурунный на мотороллере. Иван Владимирович и Филипп уехали раньше нас на машине. Море еще волновалось, понемногу стихая, но уже поднялся свежий южный ветер и разогнал обрывки туч. На пристани собралась громадная толпа. Все стояли в суровом молчании и смотрели на горизонт – там показались реюшки... Я вдруг вспомнил день, когда мы узнали о гибели нашей матери.
Так же сверкало солнце на гребнях тяжелых зеленоватых волн. Так же лежали на ослепительно желтом песке перевернутые вверх дном свежеокрашенные – будто те самые – суда. Так же качались от ветра развешанные на берегу для просушки рыбацкие сети. Так же покачивались у пристани десятки лодок, блистающие осмоленными бортами, а над песком плыл сизый дымок сушняка.
Суда шли медленно, совсем как в тот день. И так же плескались на ветру полуспущенные вымпелы – сигнал бедствия. И так же резко и жалобно кричали чайки, носясь над водой. Лизонька стиснула мою руку. Светло-серые глаза ее смотрели с отчаянием.
– Помнишь? – спросила она.– Совсем как тогда. Фомы нет и не будет, как мамы.