JК
Обсерватория в дюнах :: Мухина-Петринская Валентина Михайловна
Страница: 46 из 311А где-то в космосе звучал слабый и четкий голос спутника. От восторга у Марфеньки мурашки бегали по спине, когда радио доносило до нее этот голос. До чего хорошо жить на свете...
И вдруг мелькнуло одутловатое бледное лицо нищенки.
Сначала Марфенька прошла мимо: нищие ее не интересовали – шлак, отходы общества, как говорит Берта Ивановна; они еще есть, не хотят работать и паразитируют на здоровом теле общества, но ей тут же стало неловко перед собой... Если человек просит денег, значит, очень нужно. Она же вот не просит? В белой кожаной сумочке нашелся рубль, и Марфенька, густо покраснев почему-то, положила его на аккуратно расстеленный платочек.
Что ее поразило в этой женщине – ведь не первого же нищего видела Марфенька в своей жизни,– так это глубина ее унижения. В Марфеньке очень сильно было развито чувство достоинства. Она испытывала страдание, если видела, что один человек заискивает перед другим. Один вид подхалима мог сделать ее больной на весь день – это при ее редком физическом здоровье.
Женщина стояла на коленях и клала прохожим земные поклоны. Больше уже нельзя было унизиться, по мнению семнадцатилетней Марфеньки.
– Чего только милиция смотрит!– услышала она позади желчный голос.– Что у нас, безработица, что ли? Безобразие!
– Они на эту милостыню дома строят да пьянствуют,– отозвался кто-то из прохожих.
– Д-да...– неопределенно промычал третий и все же бросил двадцать копеек.
«Не похожа на пьяницу... и что дома строит»,– поду* мала Марфеньк
И вдруг мелькнуло одутловатое бледное лицо нищенки.
Сначала Марфенька прошла мимо: нищие ее не интересовали – шлак, отходы общества, как говорит Берта Ивановна; они еще есть, не хотят работать и паразитируют на здоровом теле общества, но ей тут же стало неловко перед собой... Если человек просит денег, значит, очень нужно. Она же вот не просит? В белой кожаной сумочке нашелся рубль, и Марфенька, густо покраснев почему-то, положила его на аккуратно расстеленный платочек.
Что ее поразило в этой женщине – ведь не первого же нищего видела Марфенька в своей жизни,– так это глубина ее унижения. В Марфеньке очень сильно было развито чувство достоинства. Она испытывала страдание, если видела, что один человек заискивает перед другим. Один вид подхалима мог сделать ее больной на весь день – это при ее редком физическом здоровье.
Женщина стояла на коленях и клала прохожим земные поклоны. Больше уже нельзя было унизиться, по мнению семнадцатилетней Марфеньки.
– Чего только милиция смотрит!– услышала она позади желчный голос.– Что у нас, безработица, что ли? Безобразие!
– Они на эту милостыню дома строят да пьянствуют,– отозвался кто-то из прохожих.
– Д-да...– неопределенно промычал третий и все же бросил двадцать копеек.
«Не похожа на пьяницу... и что дома строит»,– поду* мала Марфеньк