Декоратор   ::   Акунин Борис

Весь день переполняло ощущение восторга и неуязвимости - после вчерашнего экстаза. Дождь и слякоть, днем было много работы, а усталости нет и в помине. Душа поет, рвется на простор, бродить по окрестным улицам и пустырям. Снова вечер. Иду по Протопоповскому к Каланчевке. Там стоит баба, крестьянка, торгуется с извозчиком. Не сторговалась, ванька укатил, а она стоит, растерянно топчется на месте. Смотрю - а у ней огромный, раздутый живот. Беременная, и месяце на седьмом, никак не меньше. Так в сердце и ударило: вот оно, само в руки идет. Подхожу ближе - всё сходится. Именно такая, как нужно. Грязная, толстомордая. Вылезшие брови и ресницы - очевидно, люэс. Трудно вообразить себе существо, более отдаленное от понятия Красоты. Заговариваю. Приехала из деревни проведать мужа. Он мастеровой в Арсенале. Все выходит до смешного просто. Говорю, что Арсенал недалеко, обещаю проводить. Она не боится, потому что сегодня я женщина. Веду пустырями к пруду Иммеровского садоводства. Там темнота и никого. Пока идем, баба жалуется мне, как трудно жить в деревне. Я ее жалею. Привожу на берег, говорю, чтоб не боялась, что ее ждет радость. Она тупо смотрит. Умирает молча, только свист воздуха из горла и бульканье крови. Мне не терпится раскрыть жемчужницу, и я не жду, пока судороги прекратятся. Увы, меня ждет разочарование. Когда дрожащими от сладостного нетерпения руками я отворяю надрезанную матку, охватывает гадливость. Живой зародыш безобразен и на жемчужину ничуть не похож.