JК
Последние халдеи :: Пантелеев Алексей Иванович
Страница: 21 из 44А через минуту, вытянувшись во фронт, он уже кричал по-военному зычно и раскатисто:
- Сми-р-р-рна!
Признаться, мы были в восторге от нового преподавателя, а Купец и его компания просто души не чаяли в гражданине Л. и готовы были растаять от счастья.
- Вот это да! Вот это класс! Вот это гимнастика! - захлебывались они и с усиленным рвением прыгали через кобылу, таскали пудовые гири и, как императорские гвардейцы, маршировали по Белому залу со своим кривоногим полководцем.
Бузили мы на уроках Налетчика, пожалуй, не меньше, чем на других уроках. Но сам Налетчик относился к нашей бузе иначе, чем прочие халдеи. Он никогда не сердился, не выходил из себя, не кричал и не наказывал нас. Всякую, даже самую дерзкую выходку нашу он старался обратить в шутку. Когда, например, на уроке ему требовалось повернуть шеренгу налево, из раза в раз повторялась одна и та же история.
- Нале-е-е... - начинал команду халдей.
- ...тчик, - отвечали мы хором. Получалось: "Налетчик".
- Еще пять таких "налетчиков", - говорил, усмехаясь, Налетчик, - и класс будет записан в журнал.
Мы свято держались этого условия и, повторив пять раз свою шутку, на шестой прикусывали языки.
В перемену мы обступали Налетчика.
- Виталий Афанасьевич, - просили мы его, - расскажите, за что вы в тюрьму попали.
Он вздрагивал каждый раз, и каждый раз это приводило нас в неописуемый восторг.
- Кречет! Кречет! - шептал Воробей.
- Притворяется, что Кречет! Пинкертон! - уверял Горбушка.
- Бандит! - всхлипывали мы.
- Куда? - усмехался Налетчик. - В тюрьму? Вот чепуха-то.
- Сми-р-р-рна!
Признаться, мы были в восторге от нового преподавателя, а Купец и его компания просто души не чаяли в гражданине Л. и готовы были растаять от счастья.
- Вот это да! Вот это класс! Вот это гимнастика! - захлебывались они и с усиленным рвением прыгали через кобылу, таскали пудовые гири и, как императорские гвардейцы, маршировали по Белому залу со своим кривоногим полководцем.
Бузили мы на уроках Налетчика, пожалуй, не меньше, чем на других уроках. Но сам Налетчик относился к нашей бузе иначе, чем прочие халдеи. Он никогда не сердился, не выходил из себя, не кричал и не наказывал нас. Всякую, даже самую дерзкую выходку нашу он старался обратить в шутку. Когда, например, на уроке ему требовалось повернуть шеренгу налево, из раза в раз повторялась одна и та же история.
- Нале-е-е... - начинал команду халдей.
- ...тчик, - отвечали мы хором. Получалось: "Налетчик".
- Еще пять таких "налетчиков", - говорил, усмехаясь, Налетчик, - и класс будет записан в журнал.
Мы свято держались этого условия и, повторив пять раз свою шутку, на шестой прикусывали языки.
В перемену мы обступали Налетчика.
- Виталий Афанасьевич, - просили мы его, - расскажите, за что вы в тюрьму попали.
Он вздрагивал каждый раз, и каждый раз это приводило нас в неописуемый восторг.
- Кречет! Кречет! - шептал Воробей.
- Притворяется, что Кречет! Пинкертон! - уверял Горбушка.
- Бандит! - всхлипывали мы.
- Куда? - усмехался Налетчик. - В тюрьму? Вот чепуха-то.