Страница:
59 из 103
Надел свой зелёный мундир, застегнул его на все пуговицы и стал около стола.
— Садись, — сказала повариха.
— Спасиба. Данке. — Немец сел. Взялся за ложку.
Я смотрел, как он аккуратно кусал хлеб ровными белыми зубами и, стараясь не крошить, ел рассыпчатую кашу.
— Чего ты на пленного уставился? — сказала мне тётя Паша сердито. — Ему из-за тебя кусок поперёк горла становится. Чего ты упулился в него? Фамилия-то у тебя какая? — спросила она немца как бы между прочим.
— Вас? Дас фамильен? — переспросил немец. — Айн мутер. — Он торопливо достал из нагрудного кармана фотографию пожилой женщины в шляпке.
— Мать, что ли? — спросила повариха, не прикасаясь к фото.
— Я, я! — закивал головой немец. — Мутер. Я не быль мой дом сьемь год. — И он вздохнул. И, помолчав, опять принялся есть.
Я смотрел, как у него ходят желваки на худых скулах, и думал, что этот немец, наверное, скучает по дому, по своей матери. Шутка сказать, семь лет не был дома! Почти столько, сколько я живу на свете.
— Ты вот про мать, а я спрашиваю про фамилию про твою, чтобы знать, как называть-то тебя.
— Как его звать? Фриц! Как ещё! — вырвалось у меня.
Немец поперхнулся кашей.
— Найн, — сказал он, глядя мне в глаза. — Найн. Я не есть фриц. Менья зовут Александр Эйхель.
— А сестры и братья у тебя есть? — полюбопытствовала повариха.
— Найн.
— А женат? Жена, дети есть?
В лице немца что-то переломилось.
— Найн, — сказал он, опустив голову. — Найн.
|< Пред. 57 58 59 60 61 След. >|