Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Не знаешь, где кончается реальная жизнь и начинается сновиденье. Мерещится золоторогий олень Евстафия Плакиды, трепещет крыльями жар-птица... О них певуче по вечерам рассказывает бабушка.

После ужина дед заботливо одергивался, приводил себя в порядок, надевал полушубок, шапку и шел с фонарем на двор - проверить, даден ли корм скотине, заперты ли хлев, конюшня, погреб. Возвращался он с хомутом, со шлеёй, с разного рода конскими и упряжными принадлежностями.

Все это он бросал на пол - починить, подправить. Если сбруя справна, он будет подшивать валенки. Но перед этим он после ужина должен с час полежать на печи. Ночь длинна, а зимняя ночь дадена богом мужику для подготовительных работ на весну: как говорится - готовь соху да телегу зимой. Надо справлять сапоги, коты и калоши на святки, чтобы в великую седмицу их можно было мазать дегтем.

Для деда лежанье на печи после еды - это не только благостный отдых и потребность, но и почтенный обычай старины. Он лежал там глубокомысленно и дремал, бормоча себе в бороду невнятные слова и какие-то непонятные изречения.

А Володимирыч рассказывал под жужжанье бабьих веретен и щелканье наперстков:

- И вот, друзья мои, лежу я на полатях... ну, как вот ребятишки... и вижу...

Он замолкал и обводил всех предупреждающими глазами. Мы с замирающим сердцем, со страхом ждали необыкновенного.

- ...И вижу - хлынула...

- Ну? Вода-то? - нетерпеливо вскрикивает мать.

- Она! Из дверей, из окошек... А зима... Так же вот...

святки... Наводнение...