Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Но Катя уже не слушала его и, задрав голову, запела:

"Во пиру была, во беседушке..." Подхватила мать, потом я.

Отец захлестал лошадей и сдвинул шапку на затылок. Я не отрывал глаз от встречного потока проезжающих в звоне, в песнях, в криках, в кипенье разноцветных платков и лент.

Встречные махали нам длинными рукавами, смеялись и кричали не поймешь что.

Так мы объехали все село. На той стороне к нам подбежал трезвый Ларивон и ввалился в сани.

- Прокачусь с вами, Вася и Настенька. Одно горе - браги купить не на что. Сват Фома скупой - взаймы ни копейки не даст и в гости не позовет, не любит он меня... Да и ты, Вася, не любишь... Отвези ты меня к свату Максиму:

он мне не откажет. - И вдруг взъярился: - Он-то не откажет, да враз свяжет. Лишний гвоздь в крест забьет... Эх, Настенька! Убежал бы я отсюда куда глаза глядят. Ежели не сопьюсь, убегу ночью... и сгину... чтобы звания не осталось.

Отец недоброжелательно напомнил:

- Без пачпорта, Ларивон, по этапу пригонят аль, как бродягу, в Сибирь сошлют.

- А пущай, мне все едино: что клюква, что рябина.

И в Сибири люди живут. Может, я там-то и найду свой талан. Ничего у меня не выходит, милая Настенька, сестрица моя дорогая. И силы есть, и работу у барина ворочаю, как бык. А рази эта работа в радость? По ночам-то плачу я, Настенька. Как домовой брожу. Все нутре тоска сожгла...

Словно я железом скованный...

Мать грустно молчала, и я видел, что ей жалко Ларивона. А отец трунил над ним:

- А ты пей больше.