Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

- Э-эх, вот гоже-то как! Аль эту благость-то купить можно? Заслушаешься! Ты бы мамыньке прочитал: она страсть любит слушать и всякие стихи поет.

Я сбегал в клеть, вынул из коробья книжечку и, захлебываясь, прочитал ему заглавие:

- Лермонтов. "Песня про купца Калашникова".

А он дотрагивался до нее пальцами, теребил ее и сам читал по складам. Я сунул книжечку ему в руки.

- Спрячь. Это тебе насовсем. Только дедушке не кажи, а то изорвет. Наш дедушка сколько у меня книжек изорвал!

Ты матери сначала прочитай да баушке...

Он держал книжку в дрожащих руках, не отрывая от нее глаз, и уже не смеялся.

- У меня тятенька-то слушает, что скажет мамынька.

Он не изорвет. А дедушку мамынька-то не боится. Однова дедушку-то хотел кнутом меня отстегать... чайную чашку я разбил, а мамынька как клушка на него налетела.

Я с грустью пожаловался:

- А моя мамынька смирная. Слова не скажет. Она порченая. Сама дрожит да плачет, когда дедушка гневается...

Да и тятя ее бьет.

- Однова и мой тятенька, пьяный, хотел побить мамыньку-то... Ударил ее. А потом в ногах валялся.

Я позавидовал ему:

- Тебе хорошо в семействе-то, коли мать - защитница.

Тебя не бьют. А меня и лупцуют, и заставляют в валенки кланяться.

Мы в эти минуты откровенности были одни на дворе.

Сема ушел в избу после двух конов игры в козны: он считал себя уже большим и предпочитал быть с гостями. Сыгней пропадал на гулянье. Мы собрали козны и спрятали их. На дворе было скучно. На Евлашкиных лошадей в погремушках я уже нагляделся.