Страница:
428 из 580
- Разойдись, елёха-воха!
Толпа стала неохотно расходиться.
Мать поклонилась Пантелею.
- Пантелей Осипыч! Пожалей матушку-то! Ведь ты сам знаешь: на ногах она не стоит. Как это можно при смерти человека обижать? До кого ни доведись... Пантелей Осипыч, выпусти ее!..
- Ничего, ничего, милка! Пущай помается да покается.
Господь зачтет... за спасенье души.
Ларивон сидел на зеленой траве и зловеще выл:
- Пантелей! Староста!.. Все едино двери вышибу... Выпускай мамыньку!..
- Шустов! - взвизгнул Пантелей. - Свяжи его да в пожарную с Мосеем сволоки! Эх, до чего хмель-то доводил!
Мать, убитая горем, побрела опять к окошечку.
В эту минуту из-за нашей избы вылетела серая в яблоках тонконогая лошадь, запряженная в дрожки. На дрожках сидел верхом Измайлов с красными вожжами в руках и с нагайкой, повешенной на запястье. Позади него сидел его старший сын в серой студенческой куртке, очень худой, иссиня-бледный, с темным пушком на щеках и подбородке.
Мужики и парни, которые рассыпались по луке, шагали опять к жигулевке. Когда лошадь остановилась, раздувая ноздри и гордо взмахивая головой, все сняли картузы. Пантелей стянул картуз раньше всех и, кланяясь смело, но почтительно, проковылял к дрожкам. Измайлов живо соскочил с дрожек, передал вожжи сыну и, выпучив глаза, уставился на Пантелея.
- Наталья здесь? Заперта?
- По велению священника, Дмит Митрич, - умильно улыбаясь, но стараясь сохранить достоинство, заиграл тонким голосом Пантелей, - за невставанье перед молебном.
|< Пред. 426 427 428 429 430 След. >|