Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Петруша усмехнулся и искоса взглянул на него.

- Мал кутенок, а уж норовит портки рвать. Как ни говори, а добра от него не будет. Не все дети, Микита Вуколыч, безгрешны: по какой тропке пойдут. Этого бесенка я знаю: он, Микита Вуколыч, и тебя вокруг пальца обведет...

Мужики опять закричали и заспорили.

- Ехать так ехать, Микита Вуколыч! Чего время-то зря терять?

- А ты погоди, голова! С дурной башки и пыль не собьешь.

- Нет, а вы слыхали, шабры, чего сотник-то отчубучил?

К становому ускакал.

- А чего сотник? И у сотника башка не гвоздями пришита.

Микитушка пошептался с Петрушей и снял картуз.

- Ну, с богом! Поехали, мужики!

И пошли вместе к табору.

Мужики вразброд расходились к своим лошадям. Они уже не кричали, а говорили меж собой вполголоса и шагали неохотно, останавливались, озирались, и в глазах их застывала тревога. Дедушка с отцом и Сыгнеем тоже пошли к телеге, и отец сердито махнул мне рукой.

- Беги, влезай на телегу! Ты с Ванькой не цапайся.

И с Кузярем не валандайся: он тебя до добра не доведет.

Кузярь исчез сейчас же, как только Шустенок со всех ног бросился из толпы мужиков к пряслу.

Дядя Лари вон как угорелый пробежал мимо, размахивая бородой:

- Поехали, шабры! Я первый нахлещу свою кобылу.

Сват Фома, Вась, догоняйте! Ветром полечу. Счастье-то, оно - как грозовая туча: сразу накрывается и с молоньей льет благодать.