Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Не раз было, ангель божий, когда я у тятеньки кнут вырывала, а его самого брала за плечики и к переднему углу подводила и кричала ему: "Молись богу, тятенька, уходи от греха!" - он только бегает да портками трясет..." Ангель божий тогда с улыбочкой поглядит, голоску золотую свою почешет и скажет: "Да шут с ними совсем! Пускай они, господи, идут в рай: все едино от них толку никакого не добьешься..."

- Не богохульствуй, дура! Дай срок, я полежу вот, посплю... а потом и космы тебе надеру...

Семья наша была небольшая - девяти человек, если считать по тому времени и меня за человека. Несколько лет назад было двенадцать: двух девок выдали замуж в соседние села - Марью и Пашу. Была еще прабабушка, да умерла недавно - мать бабушки. Бабушка родила четырнадцать детей, из них осталось семь. А семь младенцев умерли то от "горлышка", то от "горячки", то от "брюшка"; одного пропорол насквозь бык; другой сел на деревянные трехрогие вилы на гумне, когда, маленький, отважился съехать с соломенного омета вниз; третий уткнул.

Бабушка говорила о них, охая, причитая, с обычными стонами, но в голосе ее я не чувствовал ни горя, ни жалости. Вероятно, ей, как и мне, который этих детей никогда не знал, они были уже чужие - какие-то тени, похожие на угасающие призраки. Она называла их нежными именами - Демушка, Мишенька, Оленушка, - но эти имена были будто созданы ею самой: ни ее, ни меня они не волновали, - они были менее реальны, чем имена героев тех сказок, которые она рассказывала мне на печи.