Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Отчитать надо пускай над ним Псалтырь поют. Лущонку бы позвать: она его вызволит.

Мать с надеждой спрашивает меня:

- Выздоровеешь, что ли, милушка моя? Везде-то у тебя распухло, везде-то кровоподтеки.

Но я не отвечаю: не то мне не хочется говорить, не то вместе с руками и ногами отнялся язык. Мне только радостно и вольготно, как касаткам, порхающим над лукою и около меня.

Явился вдруг Луконя-слепой и сел передо мной на траву.

С мерцающей улыбкой он погладил меня по рукам и ногам, провел пальцами по голове и лицу и с девичьей певучестью в голосе проговорил:

- А я уж к тебе, Феденька, третий раз прихожу. Аль не видал? Ничего-о! Поднимешься - еще крепче будешь. Хорошо, что колесом по голове не проехало. Значит, жить будешь - на роду так написано. Нынче ты мне во сне привиделся: бегаешь будто по луке и так-то бойко, так-то звонко, как колокольчик, смеешься. За тобой ястребчик летает. Тут я к тебе на помощь бегу - и палкой, палкой ястребчика-то!..

Неожиданно я сказал, заикаясь и шепелявя:

- Ты... с-слепой... Как же... ты... как же ви-видал-то?

Мать вскрикнула, прижала меня к себе, засмеялась и заплакала. Заплакала и бабушка.

А Луконя смотрел в небо и блаженно улыбался.

- Вот видишь, Феденька?.. Ястребчика-то не зря я отогнал... Я все во сне вижу. Вот и ты... пройдет неделя-другая - встанешь, и побежишь, и ручками замашешь... Мне все дети родня... Я и песню сложил про них.