Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

В эгих слезах передо мною, мальчиком, которого она любила, выливалась без слов какая-то упрямая дума, какая-то заветная, страстная мечта...

- Не забывай меня, Федя. Уедешь - хоть весточку пришли: ты ведь грамотный. Эта весточка-то будет мне, как звездочка...

Бабушка не вытерпела и недружелюбно сказала:

- Да будет тебе, Машуха!.. Чего ты парнишке сердце-то надрываешь?.. Расстроится еще, задумается - и покой потеряет... Много ли ему сейчас надо-то?.. У всякого своя судьба, у всякого свой талан. Чем у те5я семья плоха? И достаток, и муж видный да безобидньтй. А без строгости и свекра не бывает. Да ведь и он под богом ходит. Сама себе хозяйка будешь... Непокорных-то бог наказывает...

Маша поглядела на нее исподлобья и с холодной враждебностью оборвала ее:

- Ты меня, сваха Анна, не трог. Я сама знаю, что делаю. Мне парнишка-то, может, ближе сердцу, чем тебе.

У советчиков да разумников слова-то мягкие, да души жесткие. Вы своих девок, как овец, продаете в кабалу, на каторгу. А за какие грехи? А ведь и у девки - душа. Ну, свою-то судьбу я через смерть пронесу.

Бабушка невозмутимо вязала чулок и на слова Маши кротко откликнулась:

- Шла бы домой, Машуха. Тебя и слушать-то зазорно.

Да еще при парнишке.

Я протянул руку к Маше.

- Сиди, тетя Маша! Сиди и сказывай. Я все понимаю.

Маша вдруг упала на коленки и стала целовагь меня.

- Ну, выздоравливай, Феденька. Теперь уж скоро бегать начнешь - вижу. Приходи ко мне с матерью аль один. Не бойся - тебя никто не тронет.