Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

А ведь на цепи-то и собака скоро стареет.

Мать взволнованно вздыхала и с надеждой глядела на меня.

- Вот встанешь, Феденька, и поедем., на Волгу, в Астрахань... Я уже все в дорогу собрала. Тоскую, ночей не сплю. Только и мерещится, как раньше мы с матушкой пути-дороги меряли.

Я утешал ее, задыхаясь и похрипывая:

- Да ведь я уже здоровый. Только бы мне самому встать, я бы вприпрыжку побежал.

И я делал попытки приподняться, сесть, но руки подламывались, и я падал, надрываясь от кашля.

Раза два в эти праздничные дни приходили ко мне товарищи. Я ждал, что первым прилетит Кузярь, но явился Петька-кузнец. В красной рубашке и плисовых портках, в новом картузе, он подошел, как взрослый, а когда поздоровался с Катей и матерью, снял картуз.

- Ну, как он тут ползает? Не будь я у избы, возы-то со снопами раздавили бы его. Проскакала телега-то, а он мертвый. Тащу его за руку, а тут ребенок мешает. Только успел оттащить - тут и возы промчались.

Петька, должно быть, до сих пор еще не успокоился от пережитого потрясения: говорил он взволнованно, с одышкой, но старался не терять достоинства. Он стоял около меня, спрятав руки назад, и мне было смешно смотреть на него: он надувался, изображая взрослого мужика, мигал устало, как самосильный работник.

- Да ты бы сел, Петяшка, - едва сдерживая смех, приветливо посоветовала ему мать, а Катя закрылась концом зеленого фартука и тряслась от молчаливого хохота.

- Некогда мне, тетя Настя.