Повесть о детстве   ::   Гладков Федор Васильевич

Кузярь размечтался:

- До осени-то, знаешь,сколько рыбы наловим! Там язи да лещи кишат. Щербу будем на берегу варить, а домой по ведру на брата притащим. Там и раки есть.

Я с отвращением отмахнулся.

- Раки поганые: они падаль едят. Их грех есть.

- Грех - с орех, да ядро-то с ведро.

Чтобы оборвать его болтовню, я сердито сказал:

- А мы скоро в Астрахань уедем. Встану вот к пожинкам - и уедем. Вот тогда и прощай...

Кузярь поразился до немоты. Он встал, смущенно улыбнулся.

- Совсем? Как не был?

- На ватаги! Там рыбу-то ловят в море.

Он уныло свистнул, почесал затылок, потом вскинул голову и быстро пошел домой.

XLIII

И вот я опять на ногах: опять бегаю, махаю руками и даже на гумне помогаю сгребать солому и переворачивать снопы на току. Стояли прозрачные, теплые дни августа.

С гумна отчетливо видны были даже отдельные соломины на крышах ключовских изб и каждая доска тесовой обшивки почтовой станции. На огромном, заваленном копнами и соломой барском гумне бегали,по кругу две пары лошадей - это работала механическая молотилка. Раздвоенная шапка высокой сосны в ключовском бору казалась бархатной и печальной. Наши гумна тянулись в обе стороны сплошной грядой, с седыми половешками у прясла и большими копнами. Налево, очень далеко, мерцали холмистые поля, и там, в широкой лывине, тоже очень четко виднелись избы деревни Александровки, где жила тетка Машуха.