Повторение пройденного   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

- Опять всю ночь вертелся.

- Ну признавайся, не влюбился ли? - полушутя, полусерьезно говорил отец.

- Нет, - отвечал я, - и чего вы пристали!

Я сам не узнавал себя. Я грубил родителям и замыкался перед товарищами. А в разговорах с ней переходил вдруг на такой разухабистый тон, что однажды она удивилась:

- Что с тобой? Не надо так, прошу. Мне это не нравится...

- Ты какой-то рассеянный стал. Потерял что-нибудь? - интересовалась на занятиях Вера Ивановна.

- Нет, нет, ничего...

И верно. Я не потерял, а нашел. Но я не мог признаться в этом никому.

- Почему ты сегодня опять не читаешь нового? - Вера Ивановна смущалась.

Раньше я был, кажется, самым активным кружковцем. А я не писал теперь того, что писал раньше. Не писал о боях на озере Хасан и о событиях в Испании. Не писал о происках шпионов и о боевых делах пограничников. Не писал о вождях и о гражданской войне. И о войне в Абиссинии не писал, хотя прежде Абиссиния почему-то очень привлекала меня. Не писал о животных и о природе, что раньше мне, как говорили, особенно удавалось. Не только не писал, но и стеснялся признаться кому-нибудь, что дома у меня есть живая черепаха, три ящерицы, ежик и белые мыши. Не писал о Москве и о зарубежных детях, стонущих под игом капитала...

Мне было не до того. Я хранил под подушкой "Дикую собаку Динго, или Повесть о первой любви", которую читал столько раз, что уже почти помнил наизусть.

Я писал только об этом.