Позавчера и послезавтра   ::   Алексин Анатолий

Но мне казалось, что и без этого один Сережа отличил бы себя от другого: к каждому из нас Виктор Макарович относился как-то по-особому.

Например, кроме меня, в хоре было еще два Миши. Но Мишенькой он называл только меня. Не знаю почему... Может быть, потому, что только один я во всем хоре не пел и он хотел своей нежностью как-то сгладить этот мой недостаток.

И отчитывал он меня только наедине.

- Ты исходи не из звучания фамилий, а из характера произведений. Ведь если тебя послушать, получится, что самый прекрасный композитор на земле Орландо Лассс. Он сочинил очень колоритную песню "Эхо". Не спорю... Но ты объявляешь его прямо-таки с упоением. А почему? Потому что красиво звучит: Ор-лан-до Ла-с-со! А фамилию сДородин" произносишь так, между прочим. Почему? Может быть, потому, что у нас в хоре поет Люда Бородина? Стало быть, никакой экзотики? Это, если... не заглядывать вглубь. Запомни: имя творца создают его произведения. Вы согласны, Маргарита Васильевна? Прости... Ее же здесь нет. Запомни...

твои интонации должны незаметно, как бы исподволь давать характеристику произведения. Этаким полунамеком...

Нельзя же абсолютно одинаково объявлять фугу Баха, и прелюдию Генделя, и "Песнь о лесах" Шостаковича, и "Мелодию" Рубинштейна. Но чтобы чувствовать, чем они отличаются друг от друга, ты должен знать!

И я продолжал сидеть на всех репетициях.

Мама считала, что, хоть я и не пою, но присутствие на репетициях меня "музыкально развивает". Она была права.

Кроме "Орландо Лассо", "пюпитр" и "акапелла", я узнал много других очень красивых слов. Ну, например, "сольфеджио".