Страница:
28 из 127
А Анька случайно Михаилу Павловичу проговорилась.
До сих пор она помнит, как он тогда взглянул.
- А ты почему молчала?
- Зачем я буду говорить? - удивилась Анька.
- А если бы такое с кем-нибудь из наших?!
- Другое дело, - ответила Анька. - Тогда бы я обязательно сказала.
- Ясно, - вот тут Михаил Павлович и взглянул на нее так... Будто хотел навсегда раздружить с Анькой. - Чужие, значит, пускай пропадают? спросил.
Анька молчала.
- Знаешь, где этот Чапа живет? Пошли!
И они пошли к Чапе. А когда привели Чапу с магнитофонами в милицию, он заревел. И совсем он был не страшный! Противный, трусливый, носом шмыгал.
А Михаил Павлович кричал на какого-то милиционера:
- Обрадовались, что разбираться не надо, затюкали невиноватого, а этот юный негодяй живет припеваючи и смеется! Для этого вас тут поставили?!
Потом еще к тому мальчишке пошли, к Моте...
Ну, вот какое Михаилу Павловичу до него было дело, он ведь, Мотя-то, еще тогда в театр не записался. Сейчас-то поглядишь на него и не подумаешь даже, какой он год назад был тихий и перепуганный.
Значит, так: было у Моти несчастье, все про это знали, но не принимали близко к сердцу. А Михаил Павлович принял - и не стало у Моти несчастья.
Наверное, Михаилу Павловичу кажется, что чужих несчастий не бывает, все - его?
"Нет, неправильно это!" - сердито думает Анька.
У него же сердце больное, а не железное.
|< Пред. 26 27 28 29 30 След. >|