JК
Промах гражданина Лошакова :: Коваль Юрий Иосифович
Страница: 43 из 73Но поскольку игра ещё не началась, я скажу, что вы хам, дорогой сэр! Я разбиваю!
– Валяй, дубина, – равнодушно согласился Лошаков.
Пожалуй что как раз в этот момент, совершенно незамеченные, в бильярдную проникли капитан Болдырев и старшина Тараканов. Впереди них плёлся Носкорвач.
– Вот, – тревожно шептал он, – вот где шарики катаются.
Глава четвёртая. Утомление хрусталиков
Непонятно, что всё-таки случилось с Васиным зрением?!
Лично я полагаю, что хрусталики его глаз чудовищно переутомились, искривили свои кристаллы и разные сетчатки, пытаясь овладеть ночным подвальным зрением.
Он сидел сейчас в зарослях бурьяна, в дебрях пустырника и глядел на Шурочку как на исчадие некоторой красоты. Поверьте мне, опытному детскому писателю, никакой красоты в Шурочкиной внешности не обреталось. И в глазах ничего не было, кроме жажды огурцов. Но Васе она нравилась всё больше и больше.
Куролесов понимал, что сейчас настало время объяснений, и лихорадочно обдумывал, кем назваться: трактористом или милиционером? Пожалуй, всё-таки трактористом, а? Ей-богу, трактористом как-то проще, а?
– Ну ты что сидишь? – сказал он, толкнув Шурочку локтем в бок. – Пришла за огурцами – валяй, набирай. Банка-то у тебя есть?
– Да они ведь в баке.
– Из бака они вывалились. Поняла? Во время рукопашной.
– Какой рукопашной?
– А ты что ж думала, в погреба попадают просто так? Туда попадают после рукопашной.
– Да? – туповато протянула Шурочка.
– Валяй, дубина, – равнодушно согласился Лошаков.
Пожалуй что как раз в этот момент, совершенно незамеченные, в бильярдную проникли капитан Болдырев и старшина Тараканов. Впереди них плёлся Носкорвач.
– Вот, – тревожно шептал он, – вот где шарики катаются.
Глава четвёртая. Утомление хрусталиков
Непонятно, что всё-таки случилось с Васиным зрением?!
Лично я полагаю, что хрусталики его глаз чудовищно переутомились, искривили свои кристаллы и разные сетчатки, пытаясь овладеть ночным подвальным зрением.
Он сидел сейчас в зарослях бурьяна, в дебрях пустырника и глядел на Шурочку как на исчадие некоторой красоты. Поверьте мне, опытному детскому писателю, никакой красоты в Шурочкиной внешности не обреталось. И в глазах ничего не было, кроме жажды огурцов. Но Васе она нравилась всё больше и больше.
Куролесов понимал, что сейчас настало время объяснений, и лихорадочно обдумывал, кем назваться: трактористом или милиционером? Пожалуй, всё-таки трактористом, а? Ей-богу, трактористом как-то проще, а?
– Ну ты что сидишь? – сказал он, толкнув Шурочку локтем в бок. – Пришла за огурцами – валяй, набирай. Банка-то у тебя есть?
– Да они ведь в баке.
– Из бака они вывалились. Поняла? Во время рукопашной.
– Какой рукопашной?
– А ты что ж думала, в погреба попадают просто так? Туда попадают после рукопашной.
– Да? – туповато протянула Шурочка.