Рекся и Пуцек   ::   Грабовский Ян

А ты будешь навещать её, когда только захочешь. Идёт?

Ися согласилась. На том и порешили. А надо вам сказать, что Константин — это был большущий рыжий котище, от которого добра ждать не приходилось.

Ласточка осталась гостить у меня, но Ися забегала к нам по нескольку раз в день.  И если птичка выжила и, что важнее всего, срослось её поломанное крылышко, это была целиком Исина заслуга.

Я поражался, глядя на эту девчушку. Так же, как она лучше Тупи знала, что ему докучает клещ, так и тут она сердцем угадывала, что нужно сделать, чтобы её ласточке было хорошо. А было это вовсе не легко! Ласточка была дикая, недоверчивая,  привыкала к людям с большим трудом. Боялась всех, кроме Иси.

Когда птичка почувствовала себя настолько хорошо, что уже не нуждалась в больничном режиме, мы переселили её из клетки в прачечную. Там ей было свободнее да и теплее. Ласточка целые дни просиживала на подоконнике. Была она грустная, осовелая. Оживлялась лишь тогда, когда на дворе показывалась Ися. Она и тогда не трепетала от радости крыльями, как делают другие птицы, а только быстро, нервно вертела головкой и цвиркала. Звук был пронзительный, словно стекло разбилось.

Ися назвала свою ласточку Крушинкой — это значит Крошка. Она уверяла нас, что птичка прекрасно знает своё имя. Мы верили ей на слово. Скажу вам только, что я мог до хрипоты выкрикивать: «Крушинка! Крушинка!» — а Крушинка, как говорится, и ухом не вела.

Вообще, на мой взгляд, ласточка была птичкой не слишком общительной.