Рекся и Пуцек   ::   Грабовский Ян

Пуцек поселился на дворе; вскоре переселился туда и его неразлучный Рекся. Он уже не лежал на пороге, не глазел на улицу.

Не могу не признать: Рекся был хорошим, верным другом, и я простил ему за это даже то, что он оказался не совсем настоящей таксой. Не так уж это важно — была бы душа настоящая.

IV



Спустя несколько дней после появления Пуцека привезли к нам во двор ящик. То был не обычный ящик: вместо крышки была у него решётка из деревянных прутьев. Да и груз в этом ящике был не простой.

Груз орал во всё горло. Просовывал между прутьями жёлтенькие головки и беспомощно мотал ими. Груз, широко открывая красные клювики, жаловался на своё заточение.

Дома, как на грех, никого не было. За исключением, разумеется, собак. Старые собаки издали покосились на утят, отчаянно пытавшихся вырваться на волю, и отвернулись. Не хотели связываться с этой крикливой публикой.

Зато Рекся и Пуцек приняли невзгоды утят близко к сердцу. Оба уселись перед ящиком — и в рёв. Особенно Пуцек, который был от природы ужасным плаксой: по любому поводу хныкал!

Рексик говорит ему сквозь слёзы:

«Брат! Неужели мы позволим мучить таких славных птичек?»

«Не позволим!» — стонет Пуцек.

«А что же мы сделаем?» — спрашивает Рекся.

«Не зна-а-а-ю!» — захлёбывается в отчаянии Пуцек и даже голову запрокидывает на спину.

«Что, если бы нам поломать прутья?» — предлагает Рексик.

«Полома-а-ать! Да как их полома-а-ешь?» — ноет Пуцек.

«Зубами!» — рычит Рекс.