Страница:
32 из 324
А когда бы он умер, похоронили бы его по-человечески – на кладбище, с венками, с духовым оркестром, всплакнули бы все и долго бы его помнили…
И пожилой шпион опять залился человеческими слезами и опять задумался: а ради чего же он всю жизнь прятался, отстреливался, отсиживался, убегал, улетал, уплывал, уползал? Ради чего?
Грудь в орденах и медалях, на плечах майорские погоны, в банке много денег накоплено, но нет у него
НИ ПАПЫ,
МАМЫ,
ЖЕНЫ,
ДЕТЕЙ,
НАСТОЯЩИХ ДРУЗЕЙ,
ВНУКОВ И ВНУЧЕК,
ДЕДУШКИ,
БАБУШКИ,
ДЯДИ,
ТЁТИ,
ПЛЕМЯННИКОВ,
БРАТЬЕВ,
СЕСТЁР
БЛИЗКИХ И ДАЛЬНИХ, ДАЖЕ
СВЕРХДАЛЬНИХ РОДСТВЕННИКОВ
никого у него нет, а если и есть, то неизвестно где!
Он даже не помнит, какой у него был нос до первой пластической операции, которую ему сделал врач Супостат!
А потом нос Фонди-Монди-Дунди-Пэку переделывали много-много раз – то удлиняли, то обрезали… Уши ему не один раз перекраивали. Хорошо ещё, что глаза заменять или переделывать не научились, а то бы и глаза у него были вроде бы как чужие. Пожилой агент нежно погладил свой, можно сказать, очередной нос и решил, что больше никогда и никому не позволит кромсать свою физиономию. Это будет его последний нос!
И тут же Фонди-Монди-Дунди-Пэку стало жаль и уши. Он их тоже погладил, и тоже нежно, и тоже решил, что никогда и никому не позволит их перекраивать. Это будут его последние уши!
(Может быть, кому-то это и покажется смешным, но с каждым днём пожилой агент всё с большей нежностью относился к своему носу и своим ушам, гладил их и даже разговаривал с ними!)
И с каждым днём он всё чаще и чаще, глубже и глубже размышлял о своей жизни и о диверсионной группе «Фрукты-овощи».
|< Пред. 30 31 32 33 34 След. >|