Страница:
78 из 81
А когда они проводили ее домой, она вдруг повернулась и сказала: "Ребята! Я вас очень люблю! Ябы без вас совсем пропала!" А теперь все трое: и Маша, и Юлька, и Столбов - сидят где-то на трибунах и переживают за него.
- Давай, давай садись! - торопил Бычун. - Ну-ка, я стремя подержу. Сел. Ну, все нормально! Картинка! Повод не затягивай, и все будет как надо. Ну, пошел! Панама выехал на залитое солнцем поле. Волнами доносился шум с трибун. Хлопали праздничные флаги, пестрели свежевыкрашенные барьеры. Панама резко взял повод, и конь веселым галопом пошел на середину. Поворот. Поклон судьям. Ну, это-то Панама умеет делать красиво. Недаром их Денис Платонович целое занятие учил. Шапку нужно снимать четко, в два приема. Раз-два - и резко подбородок к груди.
- Это твой? - спросил старичок в судейской ложе.
- Мой! - отвечал старый тренер.
- Ну, кланяться ты их научил, посмотрим, научил ли ездить... Донна-донннн! - звякнул судейский колокол. И Панама повел Нерона на первый барьер. Конь шел очень резво, но мальчику казалось, что все движется медленно и плавно, как во сне. Исчез шум трибун, не слепило солнце, остался только он и горячо дышащая лошадь. Посыл! Ему показалось, что прыжок длится бесконечно долго.
- Ух ты, - сказал журналист в судейской ложе, - с каким запасом прыгнул!
- Сдаюсь, - сказал ехидный старичок, - это дитя не производит впечатление собаки на заборе.
- Очень, очень красиво и свободно сидит! - сказал газетчик.
- Сажали крепко, вот и сидит... его теперь хоть вверх ногами переверни, он из седла не выпадет! - повеселел председатель.
|< Пред. 76 77 78 79 80 След. >|