JК
Саша и Шура :: Алексин Анатолий Георгиевич
Страница: 2 из 209На самом последнем стуле всегда сидела бабушка с кожаной авоськой на груди (я приспособил к сумке верёвочные тесёмки). Бабушка была одновременно и кондуктором и контролёром. Но только иногда бабушка засыпала, уронив голову на авоську, – наверное, уставала от длинного пути. И тогда я вместо неё шёпотом объявлял остановки и шёпотом кричал на пассажиров: «Ну, что остановились? Проходите вперёд, там люди на подножке висят!»
Но на самом деле в моём вагоне был только один взаправдашний пассажир – чёрный кот, по имени «Паразит». Это бабушка его так назвала за то, что он однажды съел целую миску куриных котлет. Больше кот никогда ничего не таскал, а имя за ним так и осталось. Только называли мы его не как-нибудь грубо, а, наоборот, очень даже ласково: Паразитиком или даже Паразитушкой.
Наш чёрный кот не был знаком с правилами уличного движения – он то и дело выпрыгивал из вагона на полном ходу. Я резко тормозил, бабушка штрафовала Паразита. Но это на него нисколько не действовало, и он снова выпрыгивал на ходу, не понимая, что рискует жизнью.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды, в воскресенье, мы с мамой не поехали в Химки. Там я первый раз увидел большие, какие-то очень важные и неторопливые пароходы – и сразу захотел стать капитаном дальнего плавания. Стулья расставлялись по-прежнему, но сам я залезал в перевёрнутую вверх ножками табуретку, которую ставил на обеденный стол. Это был капитанский мостик. Паразит даже в самые сильные штормы смело выпрыгивал за борт.
Но на самом деле в моём вагоне был только один взаправдашний пассажир – чёрный кот, по имени «Паразит». Это бабушка его так назвала за то, что он однажды съел целую миску куриных котлет. Больше кот никогда ничего не таскал, а имя за ним так и осталось. Только называли мы его не как-нибудь грубо, а, наоборот, очень даже ласково: Паразитиком или даже Паразитушкой.
Наш чёрный кот не был знаком с правилами уличного движения – он то и дело выпрыгивал из вагона на полном ходу. Я резко тормозил, бабушка штрафовала Паразита. Но это на него нисколько не действовало, и он снова выпрыгивал на ходу, не понимая, что рискует жизнью.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды, в воскресенье, мы с мамой не поехали в Химки. Там я первый раз увидел большие, какие-то очень важные и неторопливые пароходы – и сразу захотел стать капитаном дальнего плавания. Стулья расставлялись по-прежнему, но сам я залезал в перевёрнутую вверх ножками табуретку, которую ставил на обеденный стол. Это был капитанский мостик. Паразит даже в самые сильные штормы смело выпрыгивал за борт.