Страница:
2 из 14
Два года, два прекраснейших года, они прожили в этом славном доме. В нем есть большие сени и лесенка оттуда - на чердак, где пахнет сухими листьями и теплой крышей, где лежит старый угольный утюг, который умеет превращаться в пароход, где кем-то оставлены черные, прокопченные крынки. Внутри крынок темно и таинственно, и кажется, кто-то там на дне шебуршит, и дышит, и живет. И еще в этом доме есть русская печь, в которой разжигается настоящий домашний костер.
Костер горит живым огнем, а потом превращается в красные угли. По ним бегают синие огоньки, а после они куда-то исчезают, и угли накрываются пушистым серым одеялом, гаснут и ложатся спать.
Да что говорить! Главное-то все-таки не это! Главное, что в доме нет, не в доме, а в крытом дворе, куда ведет из сеней маленькая скрипучая дверка, - живет Луша!
Вот про Лушу-то и пошел дальше разговор, который не должен был слышать Ивушкин, но услышал, вроде как бы подслушал, хотя подслушивать некрасиво и стыдно, но если человек проснулся утром, то в чем же тут его вина?
- Что сказал дядя Кузьма? Они возьмут Лушу на конюшню? - Это спрашивала мама.
- Варенька, ну, посуди сама, зачем им в хозяйстве такая старая лошадь?
- Ну, ты хоть погоди, Фильке не говори, он разнервничается.
- Я и сам расстроен, да, может, еще уладим, а?..
Дело в том, что семья Ивушкиных переезжала обратно в город.
Папа Иван Филиппович написал в деревне какую-то диссертацию.
|< Пред. 1 2 3 4 5 След. >|