Семейное счастье   ::   Вигдорова Фрида Абрамовна

Я все могу, когда меня любят, - думала Саша, - но когда меня не любят, я не могу ничего. Он не должен, не смеет так отвечать. Я никому, даже чужому так не отвечу. А мне ведь тоже бывает не сладко.

Однажды вечером купали Катю. Она лежала в корыте, вытаращив глаза и несмело дрыгая худыми ногами. И вдруг открылась дверь, из сеней пахнуло холодом. Аня с Дружком вбежали в комнату. Шапка у Ани съехала на затылок, в комнате то ли от Аниного свалявшегося воротника, то ли от Дружка запахло псиной.

- Закрой же дверь! - сказал Митя, загораживая собою корыто. - Аня, ты что, оглохла?

- Сам ты оглох! - ответила Аня.

- Это она верно заметила! - сказал Митя. - Так мне, глухому дураку, и надо.

- Она не хотела тебя обидеть, она просто повторила твои слова, произнесла Саша.

- Я понимаю, - ответил он и сам закрыл дверь. Вечером, когда сидели за столом, Аня потянулась за хлебом и опрокинула пиалу с похлебкой.

Эх, Анюта, руки твои крюки! - сказал Митя.

Всем известно, как за мачехой-то жить: перевернешься - бита и недовернешься - бита! - промолвила Аня, глядя на Митю исподлобья,

И вдруг лицо его дрогнуло и стало лицом прежнего, нет, еще лучшего Мити. Губы его были крепко сжаты, но глаза, смотревшие, как Анины глаза, исподлобья, вдруг улыбнулись.

- Эх ты, дурак, дурак! - сказал он Ане и взъерошил здоровой рукой ее волосы.

Что же в тебе? - подумала Саша, радуясь этому прежнему лицу, этому взгляду. - Какой же ты? Кто ты?

"Вот бывает, - писала Саша, - смотришь в озеро - и видишь дно.