JК
Школьная любовь :: Лубенец Светлана
Страница: 252 из 336Мы измеряли, 117 сантиметров, как у знаменитых манекенщиц…
Но Илона быстренько разбивала мои доводы:
– Ноги длинные, но это еще не показатель красоты, верно? При этом щиколотки слишком толстые, руки грубые, кожа бледная, под глазами мешки, ресницы и брови белесые, нижняя губа выпячена, да еще веснушки! Нет уж, какая она красавица? Да и кто тебе сказал?
– Ну…
– В том-то и дело, – усмехалась Илона. – Она сама так сказала, а ты поверила.
– В классе так считают, – не сдавалась я.
– Кто? Тоха? Так он влюблен, ему положено.
После таких разговоров я приходила домой и недоверчиво рассматривала себя в зеркало, словно заново узнавала.
Вот я: лицо как лицо, конечно, оно не бледное, как у Маринки, кожа у меня золотистая, безо всяких там веснушек. Глаза? Какие у меня глаза? Серые? Нет, серые у Маринки, как две ледышки. А у меня ярко-зеленые и ресницы длинные, густые, не то что у Маринки – коротенькие, белесые… И брови тоже: у меня темные, красивой формы, дугой. У нее же еле видные черточки над набрякшими верхними веками. И губы у меня красивые…
В другой раз, возвращались из школы, болтали, и вдруг Илона спросила:
– Ты зачем волосы прячешь?
– Не прячу, просто закалываю, чтоб не мешали, – оправдывалась я.
– Вот-вот, залижешь назад, зачешешь, да еще и заколкой прихватишь. Ты что? Старушка?
Волосы у меня длинные, ниже лопаток, и густые.
После Илонкиных рассуждений я пошла в парикмахерскую и сменила прическу.
В школе все ахнули.
Но Илона быстренько разбивала мои доводы:
– Ноги длинные, но это еще не показатель красоты, верно? При этом щиколотки слишком толстые, руки грубые, кожа бледная, под глазами мешки, ресницы и брови белесые, нижняя губа выпячена, да еще веснушки! Нет уж, какая она красавица? Да и кто тебе сказал?
– Ну…
– В том-то и дело, – усмехалась Илона. – Она сама так сказала, а ты поверила.
– В классе так считают, – не сдавалась я.
– Кто? Тоха? Так он влюблен, ему положено.
После таких разговоров я приходила домой и недоверчиво рассматривала себя в зеркало, словно заново узнавала.
Вот я: лицо как лицо, конечно, оно не бледное, как у Маринки, кожа у меня золотистая, безо всяких там веснушек. Глаза? Какие у меня глаза? Серые? Нет, серые у Маринки, как две ледышки. А у меня ярко-зеленые и ресницы длинные, густые, не то что у Маринки – коротенькие, белесые… И брови тоже: у меня темные, красивой формы, дугой. У нее же еле видные черточки над набрякшими верхними веками. И губы у меня красивые…
В другой раз, возвращались из школы, болтали, и вдруг Илона спросила:
– Ты зачем волосы прячешь?
– Не прячу, просто закалываю, чтоб не мешали, – оправдывалась я.
– Вот-вот, залижешь назад, зачешешь, да еще и заколкой прихватишь. Ты что? Старушка?
Волосы у меня длинные, ниже лопаток, и густые.
После Илонкиных рассуждений я пошла в парикмахерскую и сменила прическу.
В школе все ахнули.