Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина   ::   Белоусов Сергей Михайлович

Фрак, рваные джинсы, набедренная повязка, шкура льва, кора баобаба, изумрудные доспехи кузнечика -- свой среди своих, он вихрем носился по планете, латая ее непрочный костюм зеленой нитью надежды.

Федя, механик-самоучка, облетал в троллейбусе военные базы, переделывая ракеты. Ведущие атомщики мира -- группа содействия, -- затаив дыхание, смотрели на волшебные пальцы домового. Молоток, кусачки да лобзик -- других инструментов Великий Маг не признавал.

За работой он, как правило, напевал любимые песни, хотя порой позволял себе и философские обобщения.

-- Поглупел народ, доложу я вам, -- вздыхал домовой. -- Дети малые и то смышленей. Карапуз тайком мороженое слопает -- так он хоть скрывает, стесняется, знает, что простыть, заболеть, значит, может запросто. А взрослые только удовольствие свое понимают. Уж вроде знают -- нельзя! -- и опять грязнят, истребляют, травят. Ведь стихов одних сколько написано, --окончательно загрустил Федя. -- "Если каждый сорить перестанет, то на рынке чисто станет." Или вот это :"We always kill the one we love·" -он ненавязчиво блеснул фразой из Уайльда.

-- Ну проводим картоморов честь по чести. Мы ведь, чародеи, опять под землю уйдем. Колдовство наше на людей после шестнадцати лет не действовало. А сейчас что? Нешто вся планета в детство впала?

-- Много в газетах, конечное дело, врут. -- Великий Маг отряхнул с ладоней крошки мирного уже атома и передвинулся к следующей ракете. --Читал, к примеру, намедни, будто я, Федор Пафнутьевич, в петровские времена боярином был. Лес рубить и корабли строить не хотел.