Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Головы и брюшки у них беловатые, и на крыльях - белесые поперечные полосы.

Вдруг птицы взметнулись на вершинку можжевельника, через секунду еще выше и - в воздух. Повисли с минуту, будто маленькие вертолетики, и кубарем вниз, на прежнее место.

"Глупые, - подумал Тимка. - Чего боятся?"

Он смотрел на деревья, такие необыкновенные в эту пору неустоявшейся зимы и словно притихшие в ее ожидании, на разнопалые кусты, торчащие вкривь и вкось из снежных, чуть подтаявших бугорков, и вспоминал, как когда-то боялся настоящего леса. То ли пугала рассказанная в детстве сказка, то ли слова матери о немцах в лесу в годы войны, но стоило раньше Тимке услышать о лесе, как он ежился, настораживался и робко спрашивал: "А это какой лес, дремучий?"

Даже когда по радио детские передачи слушал, где про лес говорилось, боялся. А однажды, когда они пошли с папкой в клуб "мульти-пульти" смотреть, Тимка даже разревелся, как только увидел зверей в лесу. "Это дремучий лес, не хочу смотреть!" - ревел он. Пришлось отцу увести Тимку. "Ну, а как с песнями прикажешь быть? - шутил отец. - Вот грустная есть такая - "В лесу родилась елочка..." - "А в каком лесу, в дремучем?" сквозь слезы поинтересовался Тимка. "Да, плохи наши дела, брат!" серьезно сказал отец. И мамка дома смеялась. "Я, - говорит, - в войну к партизанам ходила в леса и то не боялась".

Правда, все это было очень давно. Лет шесть назад, когда еще был жив папка. Второй папка. Сейчас Тимке и самому смешно вспоминать. И почему именно дремучего леса он боялся - никому не известно. И в округе-то таких нет.