Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Слава бабушке, которая, оказывается, довольна своим внуком! Слава матери, маме, которая не пустила сына в пионерский лагерь! И воспалению легких слава!

Его звали по-всякому. В школе обычно по фамилии.

"Пушкарев, ты опять разговариваешь?", "Пушкарев, о чем я сейчас рассказывала?", "Пушкарев, к доске!", "Пушкарев, сколько раз тебя нужно предупреждать, чтобы ты не забывал дома учебник?", "Пушкарев...", "Пушкарев...", "Пушкарев..."

Даже надоело!

Во дворе его звали проще - Ленькой. Мать и отец чаще говорили: "Лень..." Бабушка ласково: "Ленек..."

- Ты приехал! Я так рада! Правда, Леонид!

Только она звала его серьезно, по-взрослому - Леонидом.

Леньке нравилось это.

И все же сейчас, когда он через год вновь появился в Сережках, ему почему-то хотелось задеть ее гордое самолюбие.

Ленька долго выбирал подходящий момент.

Наконец, кажется, выбрал:

- А помнишь, ты говорила про войну с Польшей - "враки"? Вот и вышли тебе "враки"! И не только с Польшей... А с белофиннами? У нас знаешь у скольких ребят отцы на финской были! И в Западной Украине, Западной Белоруссии.

Елка как-то сразу посерьезнела. И спорить почему-то не стала, как обычно.

Сказала вдруг грустно:

- А я просто дурой была! Вот! Правда, Леонид? Это плохо, наверно, но я сейчас почему-то тоже верю... Или предчувствую, как это говорят, - как те женщины, которые прошлым летом плакали. Помнишь? Когда в армию провожали. Помнишь, что они говорили? Я все чаще их вспоминаю. Что делается всюду, посмотри! А Гитлер этот прет и прет!..