Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Ручьишко наполнился до краев, вышел из берегов, будто и впрямь был силен и неуёмен. Черная, хрипло мяукающая кошка подошла к ручью, видно, хотела перемахнуть в садик, но увидела свое отражение в воде и растерянно повернула назад. На длинных, почти вертикально торчащих из подтаявшего снега ветках кустарника шумно покачивались толстые воробьи. Ветки прогибались, воробьям было явно неловко сидеть на ровных, почти без единого сучка палках: они соскальзывали, трепеща крыльями, и вновь цеплялись за ветки, словно желали похвалиться друг перед дружкой.

В маленьком дворике было сыро. На двух веревках, протянувшихся от дома к садику, висело мокрое белье, и оно пахло весной. Солнце, закрытое крышами тесно прижатых домов, не попадало сюда. И почерневший снег здесь таял медленно, не то что в их дворе - просторном, светлом, растянувшемся сразу на целый квартал.

Отец выгнал машину из гаража. Гошка уже собрался открыть дверцу, но вдруг вспомнил:

- Пап! А машина-то сзади побита!

- Как? Где? - Отец выскочил из машины и бросился к багажнику. - Где? Где побита?

А Гошка весело запрыгал вокруг машины:

- Первое апреля - никому не веря! Первое апреля - никому не веря!

Отец от растерянности опустил руки и закричал:

- С ума ты сошел! Вот я сейчас тебе! И нашел чем разыгрывать машиной!

Гошка перепугался:

- Да пап! Ну, я так! Первое апреля сегодня...

- Шутить тоже надо уметь! Нашел чем шутить, нечего сказать! произнес уже спокойнее отец.