Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Он рядом с ней - несуразный, длинный, без плаща, в каком-то пиджачишке, измокшем насквозь.

- Тебе сколько лет? - неожиданно спросила Лида.

- Пятнадцать, а что?

- Мне тоже пятнадцать, - сказала она через минуту. И сама спросила: А почему ты так промок?

Он, кажется, смутился. Носом посопел. Поправил на себе мокрый бумажный пиджак-тряпку.

- Ты иди, иди сюда! - дернула она его за рукав. - Дождь же...

Он пододвинулся ближе к ней, где не было дождя.

- Я просто думал... У тебя что-то случилось?..

Лида увидела круглое лицо его, и нос - курносый, пухлый, смешной нос с каплей на кончике, и опять - длинную шею, вылезающую из-под мокрого ворота пиджака. А на щеке - родинку, большую, круглую, как вишневая косточка, родинку. И глаза - кажется, очень хорошие, чуть грустные и мокрые, глаза.

- Я маму жду, - сказала она. - Вдруг чего-то испугалась, что ни мама сейчас не вернется, ни папа. Он далеко у нас, там, где идет война... Мы с мамой очень беспокоимся за него, понимаешь!

- Ты - счастливая! - вдруг вырвалось у мальчишки. - В самом деле счастливая!

Сейчас он даже ей, Лиде, показался совсем ребенком. Маленьким, забавным ребенком! И губы у него надулись по-ребячьи, и щеки покраснели, и уши оттопырились - может, от дождя?

- Почему?

- Потому, что отец у тебя есть и мать! И о них можно беспокоиться...

Она опять не знала, что говорить. Хлопнула дверь, но это была не мать. Еще раз хлопнула, и опять не она.

- А почему ты так говоришь? Ты иди, иди сюда ближе, а то там дождь...