Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

- А медаль получил?

- Ты хоть бы спасибо сказала!

- Спасибо! А медаль?

Я показал ей красную коробочку.

Она осторожно достала из коробочки медаль, покрутила ее и так и сяк, сказала:

- Я такую видела! У мамы! Тебе хорошо!

- Скажи хоть "поздравляю"!

- Ну конечно, поздравляю! - произнесла Машка. И чмокнула меня в нос: - Поздравляю, папочка! А это очень-очень давно было?

- Что?

- Под Москвой.

- Как тебе сказать? - говорю я. - Для тебя, пожалуй, давно! А для нас с мамой...

Потом приходит Витя и тоже поздравляет. За ним - все наши.

А я почему-то мучительно вспоминаю парня с транзистором на улице Горького, сегодняшнего, нынешнего, и рядом с ним тех, других парней под Старой Рузой в сорок первом, с которыми нас свела беда. Они - Валька Колоконцев и Марат Елькин - были чуть старше этого. Не было тогда транзисторов, а был немец под Москвой, и они, восемнадцатилетние, пели дуэтом эту песню в лесу на берегу Москвы-реки, перед боем, накануне гибели своей. Эту - "Ничто в полюшке не колышется...". Но как же кончается эта песня? Как она кончалась тогда? А ведь Валька и Марат допели ее до конца.

Я помню все. Как не стало Вальки и Марата, как немцы, может быть, потому, что их не стало, не прошли через Москву-реку.

И еще - как чуть раньше, до их гибели, появилась у нас в окопе маленькая птаха - воробей не воробей, синица не синица, а так, что-то маленькое, забавное и непонятное.

- Смешная! - сказал тогда Марат.

- Смелая! И войны не боится! - сказал Валька. Достал из кармана шинели корку мерзлого солдатского хлеба.