Собрание сочинений (Том 2)   ::   Баруздин Сергей Алексеевич

Под утро я не выдержал и забрался в словарь Даля:

"В лесу дуб рубль, в столице по рублю спица";

"Когда лист с дуба и березы спал чисто, будет легкий год для людей и скота";

"Когда дуб развернулся в заячье ухо, сей овес, тул";

"Держись за дубок: дубок в землю глубок".

Про стоеросовый дуб - ни слова. А ведь ходит же такое слово по земле. С детства слышу...

* * *

Я знал его уже давно - лет десять. С той поры, как мы переехали в этот дом. Трезвый он здоровался. Выпивший - виновато проходил мимо меня, чуть кланяясь. Пьяный...

Впрочем, тут и начало рассказа.

Дядя Миша, слесарь-водопроводчик, мой сосед по дому, в деды мне годился. Мастер он отличный и ничуть не жук. Если его официально, по жэковской линии вызывать - все сделает, ни копейки не примет, больше того, возмутится: "Зачем обижаете?"

Другое дело, если не официально. Тут и рубль возьмет, и о литературе поговорит, и о политике, и спасибо скажет, и сам в благодарность предложит что-нибудь дополнительно - доброе. Например: "Давайте ведро вынесу!"

А если откажешься, хватает сам помойное ведро, добавляя: "Я мигом!"

И так не только с ведром. Двери скрипят - подгонит. У окна шпингалеты разболтались - заменит. Стекло треснувшее в форточке заметит - вставит новое.

Мы не раз дома вспоминали дядю Мишу, но, увы, реже по-доброму, хотя и знали его отменные заслуги.

По вечерам дядя Миша был сильно не в себе. Вот и начинались у нас разговоры о нем.

- Странный он человек, но в конце концов...

- Ведь какой вежливый, а тут...

- Хотя бы о людях подумал: дети, женщины...