Сверхприключения сверхкосмонавта   ::   Медведев Валерий

Потом я остановился на том, что у него была (и я чуть было не сказал: "как и у меня") большая склонность к самоанализу, о чём свидетельствуют его дневники (и я чуть было не сказал: "как и мои"). Но здесь меня неожиданно перебил голос Льва Киркинского:

- У меня есть слабая надежда, что ты, Иванов, не знаешь, в каком году встретился Станиславский с Немировичем-Данченко?

- В 1897 году, - сказал я, набрав побольше воздуха, - произошла встреча Станиславского с Немировичем-Данченко, - в результате которой возникло решение...

- Пропустите Всестороннего, - сказал Кутырев, бледнея и хватаясь за перила лестницы. Маслов отошел от двери, и я, рванув её на себя, вступил в актовый зал.

- Ты видел, как летает моль? - спросил меня Маслов, увязавшийся за мной.

Я остановился. Маслов прочертил указательным пальцем в воздухе глупо запутанную линию.

- Так и мысль твоя, её путь проследить невозможно... Вот ракета летит и... моль летит тоже. А какая разница! - бубнил он, идя следом за мной.

Но я его уже не слушал. Я уселся в седьмом ряду. Хотя я и предупредил, войдя в актовый зал, всех участников генеральной репетиции, что я пришёл, и поэтому можно начинать, и хотя Борис Кутырев несколько, как мне показалось, несерьёзно повторил за мной мои слова: "Иванов пришел! Можно начинать!", но генеральная репетиция никак не начиналась. Всё время кого-то или чего-то не было на месте. Затем, когда кто-то или что-то исчезнувшее появлялось, то исчезал ещё кто-то или что-то опять пропадало.