Дело о сладкоголосой Кантате   ::   Константинов Андрей

Если диктофон во внутреннем кармане плаща, в рукаве того же плаща находится микрофон, — с умным видом объяснял Глеб. — Если диктофон в пиджаке — микрофон в рукаве пиджака. Чтобы не получилось так: тебе предложили снять плащ, а микрофонный шнур тянется из пиджака в рукав плаща. Ясно?

— А если диктофон в трусиках, куда мне микрофон засунуть, Глеб Егорович? — спросила Света голосом прилежной ученицы, и я пулей вылетел из кабинета. Нехорошо смеяться в лицо начальнику, «повернутому» на спецуровских прибамбасах.

Половину следующего дня я ждат Свету, умчавшуюся на интервью, и ничего не мог делать.

— Ладно тебе психовать, — заметил мою нервозность Шах. — Можно подумать, мы ее к Горбатому на «малину» отправили. Ведь не съедят ее там, в самом-то деле?!

Света появилась лишь на исходе дня с букетом гвоздик в одной руке и бутылкой шампанского в другой.

— «Позови меня с собой, я приду сквозь дни и ночи…» — пропела она. — Мальчики, знаете самое интересное? Они там все мнят себя ментами с «Улицы разбитых фонарей». Каждый второй — Казанова, а на самом деле — одни Мухоморы.

— При случае расскажу Андрюхе Пименову. Его творчество наконец овладевает массами милицейских начальников, — хохотнул Зудинцев. — Когда он свою первую книгу написал…

— Погоди, Михалыч, — перебил я опера. — Ну, что с «Кантатой»?

— Все путем, начальник, базара нет, — дурашливо ухмыльнулась Света. — Пленка записана, улики неопровержимые. Ну-ка, парни, отвернитесь.

Мы послушно выстроились лицами к стене.