Таня и Юстик   ::   Железников Владимир

Дядя ответил, что мы никогда не закрываем дверей. Он не обратил внимания на его слова и попросил дядю спрятать тебя. И тогда дядя сказал ему, что мы не участвуем в войне. Он впервые поднял глаза, внимательно посмотрел на дядю и спросил: "Кто это мы"? Дядя ответил: "Я и мой племянник". Он постоял, что-то обдумывая, выглянул в окно, потом быстро, насколько мог, хромая, подошел к дивану и поднял тебя. Теперь мы уже не существовали для него, он торопился, надеялся, видно, еще где-нибудь тебя спрятать.

Дядя всегда внушал мне, что помогать людям в несчастье святое дело, и я знал, что для него это не пустые слова. И я напомнил ему об этом. Дядя смутился. Твой отец услыхал мои слова, повернулся от дверей и сказал: "У него по литовскому пятерка".

Я лежала сжавшись в комочек и слушала рассказ Бачулиса. Иногда мне казалось: стоит резко оглянуться, и вместо Бачулиса, Дали и папы я увижу... дедушку с мальчишкой на руках. Особенно меня как-то поразили его слова про пятерку по литовскому.

- Дядя спросил у него, - продолжал Бачулис, - что ты будешь делать, если красные не вернутся. Он сначала положил тебя на диван, потом только ответил дяде, что они вернутся. "А если, - настаивал дядя. - Вы ведь разбиты..." Когда он тебя поцеловал, ты понял, что он уходит, и испугался, вцепился ему в рукав. Не хотел его отпускать, просил, чтобы они взяли тебя с собой. Он сказал, чтобы ты перестал дрожать. Резко так, возмущенно. Дядя заступился за тебя. А он ответил, что ты не знаешь сам себя и потому боишься.