Дело о старинном портрете   ::   Врублевская Катерина

— Как будто я не видел его работ, — хмыкнул швед.

— Можешь полюбоваться. — Я протянула ему свернутые в трубку три холста. — Тут две его работы.

— Что это? — спросил Улисс. Два холста он, бегло просмотрев, отложил в сторону, а на третьем задержал внимание. — Чудесный Энгр! Сколько ты отдала Кервадеку?

— Пять тысяч франков, — ответила я. — Откуда ты знаешь, что я купила их у Кервадека?

— Видел у него коллекцию, которую он собрал после революции, — огромных денег стоит. И тебе он еще по-божески уступил, мог и семь тысяч содрать. Или даже десять.

— Он и содрал, — кивнула я. — За Энгра и два полотна Андре я заплатила семь тысяч франков.

— За это? — Улисс ткнул пальцем в холст, исчерканный Лермитом. — Да, Полин, тебе, наверное, деньги девать некуда! Неужели ты так любила этого русского?

— Сейчас уже не знаю, — вздохнула я. — Может, и любила.

— Ну, полно, полно. — Он снисходительно улыбнулся. — Ты все же сделала удачное приобретение. И сможешь рассказывать своим гостям, чем эскиз Энгра отличается от большой картины, — вот тут парча другой расцветки, и у одалиски нос поменьше.

— Один здешний постоялец сказал, что я на нее похожа.

Улисс окинул меня оценивающим взглядом художника и даже, взяв за подбородок, легонько повернул мою голову.

— Разве что совсем немного. А вот эти холсты выброси или повесь в кладовке, где никто не видит, если тебе так дорога память об Андре. Это не живопись, а стыд и срам!

— Посмотри вот это, Улисс.