Тётя дяди Фёдора, или Побег из Простоквашино   ::   Успенский Эдуард

Впереди Печкин, за ним почтовая сумка развевается, сзади Шарик, весь разными ящиками обклеенный. Шарик Печкина сразу бы догнал, только ему ящики мешали.

Печкин кричит:

- Отвяжитесь! Живым не сдамся!

Шарик в ответ думает: "Ну и не сдавайся! Зачем ты мне нужен!"

Но остановиться не может. Его рефлекс подгоняет. Наконец они до речки добежали. Печкин, как Чапаев, с сумкой в руке через речку поплыл, а Шарик остыл. Он кричит:

- Печкин, Печкин, это я - Шарик!

Печкин тоже остывать начал. Оглянулся назад и всё понял.

- Нет, - говорит, - ваша команда меня скоро в гроб загонит. Ведите меня к себе домой и переодевайте в сухое.

Он, конечно, был прав: он им телеграмму принёс, а его в речку загнали. Они с Шариком быстро домой вернулись сушиться. Хорошо, что утреннее солнышко над зелёной травой уже греть начало, а то бы Печкин совсем простудился.

Пока Печкин в одних трусах на печке сох, дядя Фёдор мокрую телеграмму читал:

"Встречайте нас, мы уже выехали. Ваши родители: папа и мама, ваша верная тётя Тамара и верный денщик-ординарец Иванов-оглы-Писемский. Готовьте место для музыкального инструмента".

- Как-то не по-военному написано, - сказал дядя Фёдор. - "Встречайте нас, мы уже выехали". А на чём выехали, где встречать, откуда выехали непонятно.

Матроскин в это время от Шарика приклеенные ящики ножницами отрезал. Он всё объяснил:

- Выехали из Москвы от твоей мамы. Выехали на поезде. Встречать надо на станции.

- Всё правильно, - говорит Печкин.