JК
Три девочки (История одной квартиры) :: Верейская Елена Николаевна
Страница: 151 из 179Опаснее маме не будет, – а зато как она будет рада, что ты в безопасности!
Люся уронила голову на колени Софьи Михайловны и так и застыла, без слез и без слов.
– Слушай, Люся, – заговорила Софья Михайловна, тихо лаская ее голову, – я теперь знаю, что ты, когда надо, умеешь быть мужественной. Ты что доказала. И сейчас твой долг – поддержать маму. Мама идет на фронт с радостью. Она знает, что там она еще нужнее. Она только очень волнуется за тебя. Твое дело теперь – не расстраивать ее. Как только рассветет, ты сбегаешь к ней проститься. Обещай мне, что будешь держать себя молодцом. Помни одно: мама будет работать вдесятеро лучше, если будет знать, что ты не кислятина, а настоящий человек. Обещаешь?
Люся подняла голову. Глаза ее были сухи, но лицо побледнело как бумага, и она тяжело дышала.
– Обещаю, – шепнула она чуть слышно.
* * *
– По старому русскому обычаю… надо присесть перед дорогой, – сказал Яков Иванович и, сняв шапку, первый опустился на стул.
За ним сели все – кто на стул, кто на диван, кто на узлы. Молча просидели несколько мгновений. Лица у всех были торжественные.
– Ну, пора, – сказал Жених, дождавшись, когда Яков Иванович первый встал со стула.
– Попрощаемся здесь, – отрывисто сказала Софья Михайловна.
– Прощайтесь, а мы с Дашей пока снесем вещи в машину. Даша, бери! – И Жених, взяв в обе руки по чемодану, вышел из комнаты. За ним вышла Даша с узлом.
Машина стояла во дворе. В кузове, заботливо укутанная одеялом, уже сидела старушка. Софью Михайловну с Тотиком посадили в кабину.
Люся уронила голову на колени Софьи Михайловны и так и застыла, без слез и без слов.
– Слушай, Люся, – заговорила Софья Михайловна, тихо лаская ее голову, – я теперь знаю, что ты, когда надо, умеешь быть мужественной. Ты что доказала. И сейчас твой долг – поддержать маму. Мама идет на фронт с радостью. Она знает, что там она еще нужнее. Она только очень волнуется за тебя. Твое дело теперь – не расстраивать ее. Как только рассветет, ты сбегаешь к ней проститься. Обещай мне, что будешь держать себя молодцом. Помни одно: мама будет работать вдесятеро лучше, если будет знать, что ты не кислятина, а настоящий человек. Обещаешь?
Люся подняла голову. Глаза ее были сухи, но лицо побледнело как бумага, и она тяжело дышала.
– Обещаю, – шепнула она чуть слышно.
* * *
– По старому русскому обычаю… надо присесть перед дорогой, – сказал Яков Иванович и, сняв шапку, первый опустился на стул.
За ним сели все – кто на стул, кто на диван, кто на узлы. Молча просидели несколько мгновений. Лица у всех были торжественные.
– Ну, пора, – сказал Жених, дождавшись, когда Яков Иванович первый встал со стула.
– Попрощаемся здесь, – отрывисто сказала Софья Михайловна.
– Прощайтесь, а мы с Дашей пока снесем вещи в машину. Даша, бери! – И Жених, взяв в обе руки по чемодану, вышел из комнаты. За ним вышла Даша с узлом.
Машина стояла во дворе. В кузове, заботливо укутанная одеялом, уже сидела старушка. Софью Михайловну с Тотиком посадили в кабину.