Трудная коррида   ::   Яковлев Юрий

И мы рождены друг для друга, ни для кого больше.

Картина ожила. Струи задвигались. От красок запахло водорослями и талым снегом. Бык замычал от счастья. Я почувствовал на губах горьковатый вкус морской воды.

Но беда заключалась в том, что для меня картина - остановленное мгновение - не кончилась. Я знал, что будет дальше. Она была как бы за кадром из фильма, из самого тяжелого фильма в моей жизни, и я знал, каким будет следующий кадр. В этом кадре небо потемнеет. Раздастся треск, и пронзительно-белый мочковатый корень молнии повиснет над водой. И сразу черной стеной вздыбится тяжелая волна. И бык, безмолвный бык, не сможет крикнуть:

- Берегись! Держись крепче за рога! Прижмись к моей шкуре!

Майя исчезнет в пучине, а бык закачается на волнах беспомощно и бессмысленно, как пустая бочка. И это будет уже жизнь - никакой мифологии!

- Что с вами? - спросила меня хозяйка. - Вам нехорошо?

Мы оба смотрели на картину. Она видела праздник любви, я видел совсем иное.

Я сказал:

- Все в порядке. Спасибо. Мне пора.

Я еще раз бросил взгляд на картину - попрощался с Майей - и пошел к двери.

"Странный "фельдъегерь", - наверно, подумала хозяйка дома с кочующими вещами.

Они спускались с гор под ливнем. Они ощущали его тяжесть плечами, грудью, коленями... Им казалось, что они заблудились и попали в другую стихию, в которой вместо легких полагаются жабры. У них не было жабр, и им было трудно дышать в этом сплошном потоке, который обрушивался на них не дождем, а водопадом.