Улунь   ::   Покровский Сергей Викторович

Словно бесконечный зоологический сад, в котором собрано было множество редкостных птичьих пород, тянулся этот удивительный берег, полный движения, птичьей суеты, птичьих голосов и перекликаний. Говор и шумы набегающих волн, величественные приливы и отливы дополняли яркую картину жизни, которою жил морской берег Канина.

II

Так было летом. Зато зимой здесь бывало глухо, тихо, бело. Толстая снежная пелена тяжело ложилась поверх тундры и свешивалась с берега над морем, как причудливый белый навес.

Да и море само примерзало кое-где по берегам и покрывалось припаем и торосами (3), и далеко белели снега и льды, оковавшие бурные морские воды.

Когда набегал резвый "побережник" (северо-западный ветер), по всему краю ледяной каймы поднимался шумный бурун. Клочьями взлетала пена, волны ломали ледяные окраины, набрасывали их валом на лед, который потрескивал и крошился в куски. Иные льдины ворочались, стукались, становились ребром, громоздились и рушились и казались живыми, сердитыми и могучими чудищами. И порой к тучам пены и брызг прибавлялся густой серый туман, который тихо наплывал с севера и укрывал все, отчего море, льды, земля и самое небо тонули в его непроглядном сумраке.

И тогда только удары набегающих волн тяжелым гулом говорили о том, что где-то близко море, и о том, что оно гневается.

Когда прошла средняя темная часть зимы, небо стало светлеть около полудня, хотя густые тучи почти никогда не обнажали лазури. И если солнце проглядывало порой из прорванных облаков, его лучи озаряли необычайную картину.