В глуби веков   ::   Воронкова Любовь Федоровна

И тут же в шатер Александра вступила высокая стройная женщина, закрытая покрывалом, как облаком.

— Сними покрывало, — сурово сказал царь, — говори, что знаешь. Кто ты?

Женщина откинула покрывало.

Александр сразу узнал в ней эллинку — нежный овал лица, прямой, как у Геры, нос, золотистые, мелкозавитые волосы, гордый взгляд…

— Кто ты?

— Антигона.

— Почему ты знаешь Филоту?

— Я его пленница.

— Почему же ты пришла ко мне?

Большие глаза женщины почернели от гнева.

— Потому что я хочу, чтобы ты, царь, знал своих друзей. Ты ведь считаешь его своим другом…

— Конечно.

— А он зовет тебя мальчишкой. Он смеется над тобой. Он издевается, когда говорит, что ты теперь стал сыном Зевса, но вряд ли станешь умнее!

Александру казалось, что он вступил в полыхающий костер, так хлынула ему в голову горячая кровь. Он еле удержался, чтобы не схватиться за меч, как будто сам Филота стоял перед ним.

— И говорит, что прорицатель в Аммоне плохо знает эллинский язык и что он хотел сказать «сын мой», а сказал «сын бога», ошибся на одну букву!

— Что же он еще говорит?

— И говорит, что это его отец, Парменион, сделал тебя царем. Что Парменион дал тебе царство.

— Если он дал, так он может и отнять? — усмехнулся Александр, стараясь владеть собой. — Они, как видно, необычайно могущественны — и Парменион, и его сын! А что же говорит сам Парменион?

— Я не знаю. Он никогда ничего не говорил при мне.

— А без тебя?

— Я не знаю.