JК
В гостях у крокодилов :: Сахарнов Святослав
Страница: 94 из 153Догоняя рыбу, гребёт чаще одними лапами. Схватила добычу — и тоже наверх.
Совсем другое дело — топорик. Этот под волной чувствует себя как дома. Плоский нос вперёд вытянул, лапами и крыльями как заработал… Мчится стрелой, никакой рыбине не уйти!
У огромной олуши и у маленькой вилохвостой крачки — своя манера охотиться. Эти пикируют, входят в воду, падая как камни. Поднимется олуша метров на тридцать, крылья сложит — и вниз. Берегись! Бывали случаи, находили в воде: олуша сама мертва и на шее — пробитый клювом баклан или топорик. Это она его невзначай, как копьём, пронзила…
— Но самый ловкий подводный пловец, — утверждает Эля, — баклан. Этот, когда плывёт, и лапами гребёт, и всем телом, как бобр или выдра, извивается. Баклану нырнуть на десять метров ничего не стоит. Несколько минут пробыть под водой — для него пустяк… И ещё о чайках, — говорит Михтарьянц. — Не удивляйтесь — самые странные и самые ленивые птицы. Недаром их морскими воронами да побирушками называют. Никакой падалью не брезгуют. Видели, что делается у рыбоконсервных заводов? Их там туча! Крик, гвалт, из-за каждого кусочка драка. Чайкам что чешуя, что кусочек кожи, что кишки — всё равно. Недаром теперь многие чайки переселились в города. Я их называю помоечными чайками.
— Ну за что вы их так! — говорю я. — Чайка — птица красивая, неглупая.
— Умная, — соглашается Эля. — Не видели, как она с морскими ежами расправляется? Ёж колючий, в известковой броне.
Совсем другое дело — топорик. Этот под волной чувствует себя как дома. Плоский нос вперёд вытянул, лапами и крыльями как заработал… Мчится стрелой, никакой рыбине не уйти!
У огромной олуши и у маленькой вилохвостой крачки — своя манера охотиться. Эти пикируют, входят в воду, падая как камни. Поднимется олуша метров на тридцать, крылья сложит — и вниз. Берегись! Бывали случаи, находили в воде: олуша сама мертва и на шее — пробитый клювом баклан или топорик. Это она его невзначай, как копьём, пронзила…
— Но самый ловкий подводный пловец, — утверждает Эля, — баклан. Этот, когда плывёт, и лапами гребёт, и всем телом, как бобр или выдра, извивается. Баклану нырнуть на десять метров ничего не стоит. Несколько минут пробыть под водой — для него пустяк… И ещё о чайках, — говорит Михтарьянц. — Не удивляйтесь — самые странные и самые ленивые птицы. Недаром их морскими воронами да побирушками называют. Никакой падалью не брезгуют. Видели, что делается у рыбоконсервных заводов? Их там туча! Крик, гвалт, из-за каждого кусочка драка. Чайкам что чешуя, что кусочек кожи, что кишки — всё равно. Недаром теперь многие чайки переселились в города. Я их называю помоечными чайками.
— Ну за что вы их так! — говорю я. — Чайка — птица красивая, неглупая.
— Умная, — соглашается Эля. — Не видели, как она с морскими ежами расправляется? Ёж колючий, в известковой броне.