В осажденном городе (Из записных книжек 1941-1944 гг)   ::   Пантелеев Алексей Иванович

* * *

И все-таки масштабы того, что происходит вокруг, - масштабыгомерические, библейские.

Когда идешь, опираясь на палку, по Невскому, а навстречу тебе и обгоняя тебя везут на санках или просто влекут по мостовой, как какое-нибудь бревно, замерзшие трупы твоих братьев и ближних, вспоминаются казни египетские, потоп, Ирод...

1941, декабрь

ДЬЯКОН

Зашел я в церковь. Бывший военный собор гвардии Преображенского полка. Мерцают свечи. Холодно.

Перед иконой Скорбящей - молебен. Высокий, широкоплечий дьякон, чем-то напомнивший мне лесковского Ахиллу, хриплым простуженным басом читает записки - "о здравии":

- Воина Иоанна, воина Василия, воина Серафима, воина Петра, воина Александра...

И вдруг - споткнулся:

- Воина... Веры.

Гляжу искоса на его изнуренное, посиневшее от холода лицо. По впалым, осунувшимся щекам его текут слезы.

У выхода спрашиваю какую-то старушку:

- Чего это он плачет? Что он - добрый такой?

- А у него, милый человек, сын на Карельском фронте. Воин Кистинтин. Пулеметчик.

1941, декабрь

РАЗГОВОР НА УЛИЦЕ

Женщина - другой (о муже, который на фронте):

- Он меня в каждом письме спрашивает: что нового в городе? А что я ему напишу? Что у нас дома шатаются и падают?

- А ты ему вот как напиши: мол, дома шатаются, а сами-то мы еще стоим и выстоим.

1941, декабрь

УХО

Госпиталь. Отделение стоматологической хирургии.

Немолодой уже, бородатый великан, председатель колхоза в пригородном районе, оккупированном немцами.