JК
В тылу как в тылу :: Алексин Анатолий
Страница: 4 из 52" И все же щуплого Николая Евдокимовича, близорукого, в очках с толстыми стеклами, отец, я видел, продолжал опасаться. С моей точки зрения, это было необъяснимо. Еще и потому, что мама, хоть ее и называли красавицей, представлялась мне в ту пору абсолютно пожилой женщиной: ей было уже тридцать семь лет!
На мой взгляд. Подкидыш не мог быть угрозой для нашей семьи. "Ну какая любовь в этом возрасте? - рассуждал я. - Вот у нас, в четвертом классе... Это другое дело!"
Отец думал иначе... Если Николай Евдокимович приглашал маму на вальс, он говорил:
- Она, к сожалению, очень устала.
- Я полна сил и энергии! - заявляла мама. И шла танцевать.
Она привыкла стоять на своем не только потому, что была красивой, а и потому, что работала начальником стройконторы: ей действительно подчинялись сварщики и прорабы.
- Твои про-рабы! - говорил отец, делая ударение на последнем слоге.
Если Подкидыш обнаруживал, что у него "как раз три билета в кино", отец вспоминал, что в этот вечер они с мамой приглашены в гости.
- Меня никто не приглашал! - возражала мама.
Она всегда говорила правду. "Рубила", как оценивал это отец.
А честность тоже разная бывает,
И если доброты ей не хватает...
Отец начал как-то цитировать эти стихи, но запнулся.
- Честность есть честность! - ответила мама. И резко встала.
- Я не щадила тебя, - тихо сказала она, когда отец собирался по повестке на сборный пункт. Или, вернее сказать, на войну. - Я не щадила тебя... Прости уж, Алешенька. Но ты всегда мог быть абсолютно спокоен.
На мой взгляд. Подкидыш не мог быть угрозой для нашей семьи. "Ну какая любовь в этом возрасте? - рассуждал я. - Вот у нас, в четвертом классе... Это другое дело!"
Отец думал иначе... Если Николай Евдокимович приглашал маму на вальс, он говорил:
- Она, к сожалению, очень устала.
- Я полна сил и энергии! - заявляла мама. И шла танцевать.
Она привыкла стоять на своем не только потому, что была красивой, а и потому, что работала начальником стройконторы: ей действительно подчинялись сварщики и прорабы.
- Твои про-рабы! - говорил отец, делая ударение на последнем слоге.
Если Подкидыш обнаруживал, что у него "как раз три билета в кино", отец вспоминал, что в этот вечер они с мамой приглашены в гости.
- Меня никто не приглашал! - возражала мама.
Она всегда говорила правду. "Рубила", как оценивал это отец.
А честность тоже разная бывает,
И если доброты ей не хватает...
Отец начал как-то цитировать эти стихи, но запнулся.
- Честность есть честность! - ответила мама. И резко встала.
- Я не щадила тебя, - тихо сказала она, когда отец собирался по повестке на сборный пункт. Или, вернее сказать, на войну. - Я не щадила тебя... Прости уж, Алешенька. Но ты всегда мог быть абсолютно спокоен.