Страница:
3 из 149
Она никак не могла понять, что папе уже все равно...
Мужчины старательно сдвигали в могилу большие застывшие комья, подгребали песок, пока не вырос небольшой холмик. Выровняли его, загладили лопатами, поправили белый деревянный крест.
За спиной у Василинки кто-то из женщин проговорил:
- А как плачет, как плачет Анисья, как страдает!
- Скорбит не по Рыгору, а по своему горю. Чем детей станет кормить? ответила другая.
Василинка глянула на маму. По ее побелевшему лицу катились слезы.
Тетя Агафья поддерживала маму под руку.
- Успокойся, сестричка, не рви эдак свое сердце. У тебя же дети...
Стянув с головы черную кожаную кепку (такую носил и ее папа), к кресту подошел дядя Самсонов.
- Сказывают, дружок его, вместе в депо работали, - сказал кто-то шепотом. - Приехал проведать его - и вот тебе на!
- Не так бы я хотел с тобой увидеться, дружище мой, - негромко сказал Самсонов. Все затихли, слушали внимательно. - Не на кладбище, где ты лежишь холодный и неподвижный, а у горячей паровозной топки, в смелом бою. Ибо ты коммунист, настоящий труженик и смелый борец за лучшую долю, верный и надежный друг. Как горько, что теперь, когда мы находимся на пороге новой жизни, тебя больше нет среди нас. Пусть же тебе пухом будет земля!
Мужчины молча вздыхали, женщины тихонько всхлипывали. А тетя Агафья тем временем приглашала:
- Пойдемте, люди добрые, пойдемте на поминки...
За столом уселись родные и кое-кто из соседей.
|< Пред. 1 2 3 4 5 След. >|