Здоровые и больные   ::   Алексин Анатолий

Хотя не смог удержаться и в очередной раз не назвать Машу и Пашу моими телохранителями.

-- Жена не в курсе наших производственных дел. Я не посвящаю ее... Но она знала, что в коллективе меня уважают. Это ей было приятно. И вдруг я предстал каким-то чудовищем. Она восприняла их наветы как "глас народный". (Я не улавливал привычных отработанных интонаций: он впервые был вполне искренен.) Поверьте: дома я не скандалил, не возмущался -- я просто хотел объяснить ей... Но она не поверила мне, расплакалась и уехала ночевать к матери. Там у Маши и Паши найдется союзница!

Липнин посвящал меня в тайны: на это я не рассчитывал.

-- Они рассказали вам о моей жене?

-- Она их очаровала.

Эта правда повергла его в окончательное смятение:

-- Она не может... не очаровать! Вы не представляете себе, какая у меня...

"Нет, фотографии под стеклом -- не реклама, -- подумал я. -- Он любит жену". Позже я понял: и сына он любил такой неразборчиво-оголтелой любовью, что способен был ради него рискнуть жизнью чужого сына. Я понял: он столь дорожил своим домом, что не замечал других домов на земле -- пусть рушатся, пусть горят. "Не опасен ли для людей такой человек?" -- думал я позже. Но в тот момент, видя, как он утерял все признаки своего обычного состояния, я испытал чувство жалости.

Даже жестокий человек хочет, чтобы к нему были добры. Даже коварный желает, чтобы с ним были откровенны и прямодушны. Семен Павлович нуждался в моей помощи, рассчитывал на нее.