Здоровые и больные   ::   Алексин Анатолий

Он был со мной отчаянно откровенен, подчеркивая этим, что готов восстановить отношения.

"Какие все же глобальные проблемы он собирается решать с помощью начинающего инженера? -- недоумевал я. -- Семейные, что ли? Да, наверное, это родственник по какой-нибудь из главных линий".

На другой день приехала Мария Георгиевна: она хотела предварить мою встречу с Тимошей. Рассказывала, какой он замечательный сын. Выяснила все, что можно было выяснить по поводу аппендицита. Потом достала из конверта Тимошины фотографии

-- Он не фотогеничен. И в жизни гораздо лучше. Вы убедитесь. Вот здесь ему ровно год... А тут, видите, уже школьник.

Матери всегда живописали в моем кабинете качества своих детей, полагая, видимо, что хороших людей я оперирую тщательней, чем плохих.

Дату операции я от Марии Георгиевны скрыл: когда за дверью стоит мать, оперировать трудно.

Есть такое, чего представить себе нельзя... Я не знаю, кто сообщил Марии Георгиевне... кто смог произнести эти слова...

На похоронах ее не было.

Через несколько дней состоялся мой последний разговор с Липниным.

В конце я спросил:

-- Делячество на крови?...

-- Ого, новая формула! -- Он хлопнул в ладоши. -- Если она верна, то я должен буду покинуть больницу, а если нет, то... извините, что повторяюсь, покинете вы.

Он тут же принялся опровергать мою формулу.

Письмо Тимошиного отца было переслано в высшую медицинскую инстанцию.