JК
Здоровые и больные :: Алексин Анатолий
Страница: 7 из 54и узнать меня!
В его словах не было скорби, отчаяния, а были разгневанное самолюбие, униженная гордыня: с ним этого не должно было случиться. Ни при каких обстоятельствах!
-- Его отец требует комиссии! -- сообщил через несколько дней главный врач как бы с позиций моего союзника или защитника.
-- Я не думаю об его отце.
-- А о ком же вы думаете? Я не ответил.
-- А знаете, кто его отец? Ректор технологического института!
-- Меня больше волнует, что с его матерью. Главный врач пренебрежительно отмахнулся:
-- Они давно развелись.
Мария Георгиевна уже не была женой ректора -- и ее горе Семена Павловича не тревожило.
Вообще не страдание вызывало его сострадание... Он сочувствовал не тому, кто нуждался в сочувствии, а тому, в ком нуждался сам.
И вдруг халат показался мне тесным -- я рванул его так, что сзади разлетелись тесемки. Белая шапочка показалась тяжелой -- и я сдернул ее с головы.
-- Какого института он ректор?
-- Технологического.
-- Того самого, в который поступает ваш сын? И вы захотели угодить ректору... операцией?
Голос главврача не дрогнул, не утратил своей добротности. Он был по-прежнему пропитан высококачественными маслами.
-- Я убежден, что профессиональная катастрофа, в которую вы угодили, нанесла вам тяжелую психическую травму. -- Он помолчал. -- Запомните: никаких окончательных рекомендаций я вам давать не мог, ибо по профессии не хирург. Но как организатор больничного дела, я понимаю...
В его словах не было скорби, отчаяния, а были разгневанное самолюбие, униженная гордыня: с ним этого не должно было случиться. Ни при каких обстоятельствах!
-- Его отец требует комиссии! -- сообщил через несколько дней главный врач как бы с позиций моего союзника или защитника.
-- Я не думаю об его отце.
-- А о ком же вы думаете? Я не ответил.
-- А знаете, кто его отец? Ректор технологического института!
-- Меня больше волнует, что с его матерью. Главный врач пренебрежительно отмахнулся:
-- Они давно развелись.
Мария Георгиевна уже не была женой ректора -- и ее горе Семена Павловича не тревожило.
Вообще не страдание вызывало его сострадание... Он сочувствовал не тому, кто нуждался в сочувствии, а тому, в ком нуждался сам.
И вдруг халат показался мне тесным -- я рванул его так, что сзади разлетелись тесемки. Белая шапочка показалась тяжелой -- и я сдернул ее с головы.
-- Какого института он ректор?
-- Технологического.
-- Того самого, в который поступает ваш сын? И вы захотели угодить ректору... операцией?
Голос главврача не дрогнул, не утратил своей добротности. Он был по-прежнему пропитан высококачественными маслами.
-- Я убежден, что профессиональная катастрофа, в которую вы угодили, нанесла вам тяжелую психическую травму. -- Он помолчал. -- Запомните: никаких окончательных рекомендаций я вам давать не мог, ибо по профессии не хирург. Но как организатор больничного дела, я понимаю...